Как решал национальный вопрос св. Николай Японский?

Национальный вопрос остро стоял в Японской Церкви... Достаточно вспомнить, что первый самурай, принявший Православие – отец Павел Савабе – мог не послушать слов своего епископа потому, что тот был русским, а он японцем («Как! Русский дает приказание японцу!»).

Поэтому перед равноапостольным Николаем Японским как миссионером стояла трудная задача: раскрыть истину Православия поверхностным, вертлявым и несерьезным японцам. Тем более, для того, чтобы принять веру, «нужно любить, уважать ту страну, откуда взято!» В дневниках он пишет, что японцы слишком увлечены цивилизацией, копируют западные образцы, учат английский язык. Иностранная вера нужна им в качестве «ресурса для подъема своей государственной жизни». О России же японцы знают из иностранных газет и всё в отрицательном свете: «речь злословия, зложевания, неприязни, опасения». Поэтому святитель Николай приходит к выводу, что Православию в Японии пока нет места, так как оно «должно быть принято, как Вера Христова, а не как одна из шпор подгонять брыкающего и фыркающего ныне коня японской государственности» (6 ноября 1880).

Чтобы составить правильное представление о России, святой Николай давал задания православным катехизаторам писать статьи в защиту православной Церкви. В училищах и семинариях Японской Церкви японцы учили русских язык, богословские науки, некоторые молодые японцы потом отправлялись на учебу в Россию. Святитель Николай поощрял переводы русской литературы на японский язык. Поэтому будет ошибочным сказать, что святой Николай пытался в глазах японцев как-то растождествить Православие и Россию.

В тоже время он наставлял своих катехизаторов не смешивать веру с политикой, всегда оставаясь японцами, проповедовать «о Вечном, об общечеловеческом, о Благой Вести от Небесного Отца своим детям» (1889-1890). Обращаясь к ним, он говорил: «храните свой национальный характер, свои добрые национальные черты, стойте до смерти за отечество - много у вас героев, множество в вашей истории прекрасных деяний, которыми вы можете гордиться, - все это всегда обращайте себе в урок, в пример, учителей любить и всегда защищать отечество, но это все не религия, все это земное, все освященное Богом Творцом, как порядок здешнего мира, а потому все хорошее; но тем не менее религия выше этого, шире, возвышеннее, религия - вечное и так далее» (16-28 октября 1889).

За три года до начала русско-японской войны уменьшилось количество крещеных. Святитель Николай связывал это с антирусской истерией в английских газетах, которые «пилят Россию ежедневно самым злостным образом; японские — за ними; это до белого каления довело ненависть японцев к России» (1901). Тогда же язычники спрашивали равноапостольного Николая: «Что он сделает, если начнется война с Россией, как соблюдет верность своему отечеству, как останется верным своим обязанностям епископа Японской Церкви?» (1901).

Во время же самой войны, он призывал сражаться не из ненависти к врагу, а из любви к отечеству, называя его «святым чувством». Напоминал, что у христиан, кроме земного отечества, есть Отечество Небесное, к которому «принадлежат люди без различия народностей, потому что все люди одинаково дети Отца Небесного и братья между собою». Под этим Отечеством святитель Николай имел в виду Церковь. Японцев он учил видеть в себе не служителя России, а служителя Христа. На время войны были прекращены колокольный звон, чтобы не раздражать не в меру патриотичных японцев.

Ближе к концу войны многие японцы стали убеждаться, что православная вера не противоречит патриотизму. Убеждение прошлых лет, что Православие – пагубно для Японии, сменилось пониманием, что «война — одно, вера — другое, война — земное дело, вера — Небесное».

*Андрей Степанов, аспирант Богословского факультета, кафедра общей и русской церковной истории и канонического права ПСТГУ.